Ада Бернатоните. Специфика бутанского кинематографа: условный диалог культур

Автор: Ада Бернатоните, кандидат искусствоведения, доцент кафедры отечественной истории и культурологии ТГПУ

В Бутане есть свой национальный кинематограф. Его история насчитывает чуть больше десяти лет, двух профессиональных режиссеров и три фильма. Для любой другой страны это было бы мало, практически ничто, но не для Бутана.

Оба режиссера – ламы. Кхьенце Норбу поставил два фильма – «Кубок» (1999) и «Маги и странники»(2003). Нетен Чоклинг поставил фильм «Миларепа. Часть 1» (2006) Он снимал этот фильм в течение нескольких лет и планировал сделать вторую часть, которую до сих пор не снял. Также в проектах своего коллеги  он выступил в качестве актера на главные роли. Кхьенце Норбу и Нетен Чоклинг известны своей деятельностью и за пределами Бутана. Они последовательно просвещают Европу в контексте культуры тибетского буддизма вообще и Бутана в частности.

Кхьенце Норбу не только буддистский лама, его признали тулку, то есть материальным воплощением  Джамьянга  Кхьенце  Чокьи Лодро, великого ламы традиции Кагью. У Норбу немало заслуг перед бутанской культурой: еще подростком он приложил огромные усилия, чтобы опубликовать редкие тексты, которые могли бы быть утеряны; открыл ряд ретритных центров(места, где людям, идущим к буддизму, можно заниматься коллективной медитацией и духовным совершенствованием) не только в Бутане и Индии, но и в Австралии, Америке и странах Дальнего Востока, такие центры есть и в России. Также он создал ассоциацию  буддистских некоммерческих центров, основная деятельность которых сводится к благотворительности и к проникновению буддизма в мультикультурное пространство. То, что касается значимости личности Нетена Чоклинга, то она более закрыта для внешнего мира, чем фигура его коллеги, но вместе с тем Нетен Чоклинг обладает немалым количеством знаний и посвящен во многие учения  тибетского буддизма. По сути он является хранилищем многообразия  сутр, канонов, правил, несет в себе энциклопедические знания в контексте этики и догматики буддизма. Например, только Чоклинг Терсар (цикл терм, то есть тайные своды тантрийских текстов) представляет из себя 33 тома, тогда как Нетен Чоклинг несет в себе знания практически всех  тибетских ученых концептов, которые записаны в многотомных сочинениях. Он духовный лидер монастыря Пема Эвам Чогар Гьюрме Линг  в Индии и нагпа, который имеет право практиковать в миру и содержать семью, но при этом у него больше тысячи обетов, то есть он должен вести жизнь более праведную и аскетическую, чем даже монах в стенах монастыря. Знание Нетен Чоклинга вместе с тем не имеет какой-то специфической только для него, как для человека глубины. Он буддистский монах и только путем личных заслуг может приблизиться к знанию.  Отечественный буддолог О.О.Розенберг  выдвинул идею о том, что в буддизме существуют функционально различные уровни знаний, и одно не может существовать без другого, прежде всего это религиозная догма, философия буддизма и медитативные практики. Уровневая взаимосвязь  казалось бы чрезвычайно объемного по содержанию знания при структурировании вмешается в некое единое интеллектуальное и психофизическое поле, потому и возможно  для одного человека знать бесконечное множество тибетских ученых систем, именно в силу того, что из одного знания вытекает другое. [1]  Кстати, вот эта универсальная многоуровневость и находит отражение в бутанском кинематографе как  абсолют формы и содержания и гармонии проживания человека и как индивидуальности и как части в коллективе.

Бутанский кинеатограф насквозь пронизан буддистскими идеями и наполнен эстетикой и атмосферой буддизма. Но вместе с тем в каждом фильме можно проследить мотивы, которые являются элементами культурной диалогичности.  «Кубок» - первый бутанский фильм и снятый в Бутане при поддержке Австралии, он был с большим уважением и даже любовью и непроходящим до сих пор интересом воспринят в Европе и получил огромное количество призов на фестивалях во Франции (Амьен и Гарданн),Германии (Мюнхен), а также в Индии и в Корее. Фильм простой и изысканный, содержащий в себе абсолютное религиозное начало, но при этом показывающий монахов как обычных людей с привычными страстями и интересами.  В центре повествования тяга монахов к футболу, и поскольку на сегодняшний день футбол неотъемлемая часть европейской культуры, то культурный диалог в данном контексте налицо. Но и режиссер вводит в фильм очень много, казалось бы незначительных деталей, которые подчеркивают, что несмотря на культурную изоляцию Бутан не намерен отказываться от контактов с Европой.

Фильм  начинается с того, что буддистские монахи за неимением мяча играют в футбол банкой из-под пепси-колы, а безумный предсказатель использует эти банки в качестве подставок для свечей, поскольку усматривает в этих банках мистическое начало. Здесь явно просматривается отношение к инаковым, не буддистским артефактам, как возможность использовать их по своему культурному представлению  и  этническому желанию. Прекрасно выстроенный кадр очень условно, но намекает на взаимодейсвие различных культур – крупный план свечи, горящей в банке из-под американского напитка сменяется крупным планом лица буддистской статуи. Интересна и линия взаимоотношений старших и младших. Можно проследить линию равной степени уважения к людям разного возраста и различной иерархической ступени. Учитель не повышает голос на своих учеников, считается с их мнением и интересами, когда они рисуют на стенах, он молча стирает их каракули, доверяет общинные деньги и отправляет за продуктами, вместе с тем принципиален в тех вопросах, которые имеют отношение к ритуалам и вере, например, кинуть горсть хлопьев на уснувшего во время службы монаха является воспитательной нормой. Зритель сталкивается со значительным количеством ритуалов, характерных именно для бутанской культуры, как то: передача вещей, принадлежащих погибшим людям, в дар монастырю; жесты, объясняющие достаточность или необходимость определенных событий (например, поднятие правой руки ладонью вверх с покачиванием обозначает достаточное и необходимое, то есть хватит что-либо делать); чай с маслом и с мукой, как самое важное блюдо монастырского рациона плюс обязательное при встрече гостей; процедура принятия в монастырское братство, как приближение к будхе, когда новоприбывший отказывается от мирской жизни и даже принимает новое буддийское имя; оставление обуви на крыльце храма при исполнении обрядов. Когда же Учитель узнает о слабости мальчиков к футболу, он всячески способствует  реализации их увлечения. При просмотре матча, тибетские монахи болеют за Францию, поскольку по их мнению это единственная европейская страна, которая поддерживает Тибет, более того молодые монахи обращаются к предсказателю, чтобы он «хотя бы» помолился о  Франции, поскольку «она завтра будет играть в футбол». При знакомстве новичков с местом проживания  им указывают на наличие в комнате святого места – стены, заклеенной фотографиями футболистов.(«У Ренальдо бритая голова, но он не монах»). Так условно юноши сопоставляют иную культуру со своей и находят условною родство, надуманное, но неизбежно просматривающееся. По сути, именно «Кубок» стал тем фильмом, который раскрыл европейцам некоторые тайны бутанской культуры.

Нужно отметить , что и целеполагание и достижение цели(все, что связано для буддистских монахов с футболом, в данном случае, и просмотр, и игра, и создание футбольной команды) разворачивает себя в фильме по принципу целеполагания, основанного прежде всего на тибетском буддизме. «…с самого начала очень важно не питать иллюзий относительно быстроты и легкости достижения цели. В качестве духовного ученика вы должны быть готовы к тяготам подлинных  духовных исканий и полны решимости не ослаблять настойчивости и воли на пути к цели.» [2]

 Можно проследить в контекстах фильмов определенную логику, если «Кубок» намечает возможный культурный диалог и открытость Бутана принять другие культуры и даже отчасти и очень специфично использовать в своей, но надо заметить, что этот фильм снят в тибетском монастыре на территории Индии, и в съемках принимали участие англичане и австралийцы, то «Маги и странники» считается уже абсолютно бутанским  фильмом, и речь здесь идет о желании оторваться от родной культуры и уехать в дальние страны, но к финалу герой убеждается, что он не покинет пределы родной страны. «Миларепа» - третий и пока последний бутанский фильм уже повествует о реальном человеке, бутанском герое, который практически превратился в миф - Джетсюн Миларепа - великий йогин, ученик Марпы и учитель Гампопы, оснавателя школы Кагью, Тибетского Буддизма.

Во всех фильмах режиссеры не отказывают себе в потребности познакомить европейцов с особенностями своей культуры – общие планы буддистских построек, где кажется заметна каждая деталь, панорамные ракурсы природных начал – горы, небо, яркие цвета и колоритные костюмы, достаточно тщательно, практически документально, восстановлены обрядовые храмовые ритуалы. Бутанский кинематограф несет  в себе абсолют религиозного и этнического начала. Жизнь как поиски истины.

Любопытный прием в этой связи использован в фильме «Маги и странники». Главный герой по сути на протяжении всего фильма без надрыва и свойственных европейской культуре трагедий занимается поиском истины. Желание уехать в Америку перечеркивается рассказом монаха о юноше, который мечтал о дальних странствиях. Принцип рассказа в рассказе характерен для древнеиндийских текстов, а принцип фильма в фильме для европейского кинематографа. Таким образом, режиссер сумел объединить обе культурные традиции и истории идут параллельно друг другу. Одна – реальная – легкая, светлая, непринужденная и дружелюбная, что принципиально казалось бы противоречит догмату буддизма о жизни – страдании, вторая история – рассказанная – таинственная и даже страшная, с трагическими последствиями , которые снимаются сном героя и таким образом выясняется, что у фильма не двоичная, а троичная структура, поскольку у героя из рассказа монаха была реальная жизнь и та, которая ему приснилась. Но есть еще одна реальность, которую необходимо отметить в контексте буддистской философии – это спор. Он построен по определенным законам и имеет железную логику даже в том случае, если один говорит, выдвигает аргументы, а собеседник  просто молчит, но слушает, диалог уже состоялся поскольку в процессе его собеседники либо меняют свою точку зрения, либо продолжают придерживаться тех же правил. Что и происходит с героем фильма, который к финалу отказывается уезжать в Америку и остается на родине только потому, что внимательно слушал старца-монаха, иногда даже и не реагируя на него. «Для человека, поднаторевшего в рассуждениях, существуют два способа не  принимать тезис противника: не принимать обманно и в самом деле не принимать… не утверждать никакой тезис (как истинный)…истинная природа вещей ускользает от дискурсивного рассмотрения, находясь за пределами  знания и форм выражения, так как она не является объектом языка или сознания» [3]

 Необходимо заметить, что сон героя, выдаваемый за реальность, есть не только европейская литературная традиция, но и русская. В фильме нет профессиональных актеров, люди из различных общественных  слоев и полярных профессиональных статусов приходили на съемки и предлагали себя в качестве исполнителей ролей в этом фильме. При отборе Кхьенце Норбу руководствовался подсказками древнего тибетского гадания Мо, которое и сегодня  очень популярно в современном Бутане и даже проникло в Европу. Его используют в тех случаях, когда необходим совет как поступить в сложной жизненной ситуации. Ритуал выполняется с помощью кости, на каждой грани ее определенный символ, необходимо бросить кость два раза и в зависимости от комбинации символов трактовать ход событий и принимать решение. Именно таким образом и поступал режиссер при отборе актеров на фильм «Маги и странники», и все-таки гадание его подвело – один актер устал от работы на съемках и ушел, так что сцену смерти его героя пришлось заменить стонами  из хижины. В фильме нашли отражение черты и особенности бутанской культуры, как то стрелять из лука в никуда, без цели, смысла и попадания, водружать на крышу только что построенного жилища скульптуру в виде детородного мужского органа, и у зрителя при просмотре фильма складывается впечатление, что он снимался в естественных условиях с фиксацией реально происходящих событий.

Нетен Чоклинг снимает несколько иное и по настроению и по стилю кино, поскольку он хранитель тибетской мудрости, то и свое киноповествование он строит таким образом, как будто читает зрителю священный текст. Кстати, именно фильм «Миларепа» стал первым фильмом, в процесс создания которого уже и не вмешивались иностранцы, а потому, видимо, он и снимался более четырех лет. Режиссер  последовательно и тщательно фиксирует  на пленке события, связанные с жизнедеятельностью великого йога и мага, героя тибетской культуры, но он  показывает только процесс взросления и ученичества и путь к просветлению. Планировалась вторая часть, но она так и не была снята.

Бутанский кинематограф погружает зрителя в совершенно особую атмосферу жизненной мудрости и простоты. Сохраняя национальную специфику, он вместе с тем оказывается внятным и интересным для человека, говорящего на любом языке. Каждый кадр медитативен и действенен, импульсы  спокойствия и умиротворения и возможности найти единственно правильное решение, посылаемые бутанским кинематографом, делают эти фильмы не только завораживающим зрелищем, но и плодотворной почвой для рефлексии о судьбах мировой культуры.

Использованная литература;

1.Розенберг О.О. Труды по буддизму. М., 1991.

2.Далай-лама Мир тибетского буддизма. Обзор его философии и практики.. С-П.,  2002. С-8.

3..Базаров А.А. Институт философского диспута  в тибетском буддизме. С-П., 1998. С- 151