Дыхание поэта. Интервью с Ольгой Комаровой

 
Есть люди, с которыми интересно: говорить, спорить, смотреть на их жизнь, просто находиться рядом. Ольга Комарова — такой человек. Яркая, неожиданная, необычная в суждениях. Ее поэзия поистине женственна, то ранимостью, то вселенским материнством. Вышла ее новая книга «Любовная песнь волчицы». Мы говорили о поэзии и о жизни, но ее жизнь и есть поэзия, продолжение ее дыхания.

— Как Вы  себя ощущаете в поэзии? Что поэзия значит для Вас?

— Вопрос очень интересный. Недавно я поймала себя на мысли, что у меня поэтическое состояние бывает достаточно редко. Помните пушкинское стихотворение о поэте: «Пока не требует поэта к священной жертве Аполлон, среди детей ничтожных света, быть может всех ничтожней он». У меня редки состояния, когда я в таком напряжении, когда я принимаю текст, и я смотрю на себя со стороны, и мне смешна сама мысль, что я, оказывается, принадлежу  к блестящей плеяде русских поэтов. Плеяда действительно блестящая. И кто я такая? Но когда я нахожусь в состоянии творения меня переполняет восторг. Какие бы не были эмоции, которые я выражаю, я всегда пишу в состоянии восторга. Совершенно необычное, непривычное состояние,  в котором ты делаешь что-то прекрасное и великое. И в обычные дни я как бы совсем не поэт.

— То есть на вопрос: «Кто Вы?»  не ответите, что Вы — поэт?

— У меня была визитная карточка: « Ольга Комарова, Россия, Томск». Все. Вот моя идентификация. Но когда требуются какие-то регалии, Я говорю: «Я поэт, Член Союза писателей, Член редколлегии журнала «Сибирские Афины». Я не говорю, что я  историк или психолог по образованию, друг своих друзей или мать своих детей, прежде всего, конечно, поэзия.

— Сейчас бытует мнение, что поэзия не нужна, что существует

много других важных сфер жизнедеятельности человека и поэзия, как таковая, это развлечение для кого-то.

— Если мы будем работать только на материальный мир, мы станем хорошо экипированными роботами,  если у нас не будет духовной наполняющей, творческой работы души, какого-то воспарения, эволюции, то мы не будем люди, потому что Бог нас  создал по образу и подобию своему и велел развиваться и эволюционировать каждой душе. Насколько я помню себя  в детстве сильные поэтические впечатления были некой планкой, до которой нужно было допрыгнуть. Это встреча с Рабиндранатом Тагором, Ахматовой,  Рильке, Анненским, Бродским. Поэт — это пророк. Поэт создает события. Борхес об этом прекрасно пишет, что мы можем в одном тексте создать то, что хотим и поэтому поэтам опасно писать стихи, где они пророчат собственную гибель, чью-то еще, гибель страны, нельзя этого делать. Этика поэта и труд поэта состоит в том, чтобы нести эту духовную компоненту в мир, нести эти божественные тексты  и держать планку соответствия своей  духовной чистоты, чтобы быть услышанным, потому что если ты начинаешь текст поэтический загрязнять своими личностными окрасками, то ты не донесешь то, что нес. Постепенно через осознание себя, через поэта общество начинает предпринимать какие-то шаги  по изменению существующего.

— Что Вы находите положение дел в нашем городе?

— Город Томск  особенно выразителен в выражении социальных коллизий, конфликтов, разногласий. У нас есть и коррупция, и волюнтаризм и некое презрение власти к тем же деятелям культуры. Все это создало своеобразный комок, когда много-много бомжей и много гениальных поэтов, когда управленец культуры  получает  80 тысяч, а творец культуры оказывается без средств к существованию. Поэт, в частности, в Томске не востребован.

—  Какого Ваше самоощущение в мире? Как мир относится к Вам, Вы к миру?

—  Раньше с этим было хуже, когда я писала: « Я — нездешняя, я  — чужая, я в миру — у Вас на пиру», я ощущала себя сторонним наблюдателем, который при всех попытках вписаться в данную структуру, всегда бывает выпнут на окраины, на маргиналии, на поля. Поэт — по определению маргинал. Но  когда ты прорабатываешь этот внутренний клубок своих проблем, начинаешь видеть мир. И поэтический взор такой же: сначала я описывала себя, теперь я описываю мир. Я начинаю его видеть, адаптировать, принимать, соответственно мир отвечает мне тем же. Мои социальные тексты очень хорошо воспринимаются, любовные — нет, потому что тот накал любви, который я демонстрирую непонятен и недоступен, и не нужен. Большой массе  непонятно, зачем такая любовь, кому она нужна. Я пишу про это: « Ни тебе, ни мне эта любовь не нужна даром…» А баллада об электрическом транспорте  понятна. Несколько строчек из нее:

«Звенькают ложечки звонками трамваев.

 Зубы стучат на стыке рельсов.

Город, вечерний чай допивая,

Запихивает в депо последний рейс».

Сейчас я более востребованна, потому что я сама стала внимательней присматриваться к миру, описывать его.

— Что Вы думаете о  настоящем и будущем России?

— У нас очень интересное место. Здесь столько парадоксального, фантосмагорического. У России без сомнения особый путь. Путь чистой духовности, которым пошла часть Индии тоже очень сложный, но путь откровенного делания денег, каким идет Америка, навязывая свою демократию и представления о ней и предлагая этот путь нам, абсолютно нас выхолащивает. Сейчас Россия примеряет на себя тоталитаризм, но если мы еще раз скатимся туда, это будет чревато новой революцией, потому что Россия этот путь уже прошла. Россия совершенно уникальная страна, которая страданьями вымучивает особый путь не только для себя, но и для всего человечества, где бы сочеталось духовное процветание и материальное благополучие. Русский язык и наша речь, богатейшая в мире,  тоже гарант того, что русская цивилизация должна что-то важное сказать миру с точки зрения эволюции.

— Интересно ли Вам жить?

— Интересно жить, при чем каждую секунду, потому что я очень ценю качество жизни. Для меня качество жизни измеряется тем, насколько я способна успеть отрефлексировать то, что со мной происходит. Поэтому события складываются равномерно, я успеваю осознать, сделать выводы, в том числе поэтические. У поэтов особая впечатлительность. Мне необходимо жить размеренно и спокойно, наблюдать неспешно, прогуливаться, фланировать по улицам, чувствовать, думать. То есть мне нужно успевать прочувствовать событие, обдумать его. Это обязательные необходимые элементы моего духовного и интеллектуального существования. А выводы —.это уже наработка новых качеств души.

            В конце задушевной беседы, хочется процитировать стихотворение Ольги из новой книги, это о нас:

«Мы живем в обшарпанных наших квартирах,

ремонтируемых перманентно или ждущих ремонта,

среди ржавых болот, деревянных сортиров,

в нашей памяти вывеска «Все для фронта»

Мы живем невостребованно, почти анонимно,

Мы едва поднимаем глаза навстречу друг другу.

Наши дружбы смешны, конъюнктурны, интимны.

А Любови гарцуют цирковою по кругу.

Наши деды сидели на общих парашах.

Наши бабки рожали в холодных теплушках.

Наши папы и мамы уже были не наши.

Оно строили, сеяли и ходили пригнувшись.

Наши женщины стали заметно сильнее.

А мужчины заметно пошли на убыль.

Наши дети — без Родины, им виднее,

На кого променять этот утлый угол:

Наши серые лица без улыбок и боли,

наши злые наезды на тех, кто слабее,

наши узкие метры,

нашу вольную волю,

наши черные души,

наши снеги белые.

                                                         С большим уважением к собеседнику

                                                          Татьяна Котляревская